 Когда встречаешься с интересным человеком, обладающим богатым профессиональным и жизненным опытом, хочется расспросить его о том, что тебя волнует. С Ольгой Константиновной Громовой я решила обсудить свои сомнения по поводу интервью «Не будут они читать, и заставлять их бессмысленно» http: //www. ukrrudprom. ua/digest/Ne_budut_oni_chitat_i_zastavlyat_ih_bessmislenno. html).
В нем на тему «отцов и детей»: поколение Z (или как его еще называют «цифровые дети») и как с ним выстраивать отношения, беседуют журналист Юлия Фуколова и кандидат психологических наук, член правления Общества семейных консультантов и психотерапевтов, академический руководитель магистерской программы «Системная семейная психотерапия» НИУ ВШЭ, член IFTA (Между- народная ассоциация семейных психотерапевтов), член EFTA TIC (Тренинговый комитет Европейской ассоциации семейных психотерапевтов) Анна Варга.
– Ольга Константиновна, сегодня много говорят о разрыве поколений. Анна Варга объясняет это тем, что родители и дети принадлежат не только к разным поколениям, но и к разным коммуникативным системам. Дети уже полностью в компьютерном мире, а родители еще иногда грешат книгами. Исходя из этого, психолог считает, что новое поколение не будет читать, и заставлять его бессмысленно. Что Вы думаете по поводу этого прогноза?
Ну, во-первых, начнем с подразумеваемого и в статье, и Вашем вопросе посыла: мол, раньше все читали, а новое поколение не читает. Это ошибка. И раньше читали далеко не все и не везде. Если мы, конечно, не имеем в виду чтение задачек и параграфов в учебниках. И процент реально читающих детей снизился, но не катастрофически. Это мое впечатление. Могу ошибаться. Тут надо смотреть серьезные исследования, а не журналистские выкладки и не статистику посещения библиотек или книжных магазинов, которые, кстати, далеко не везде есть.
Разрыв поколений, конечно, существует – куда же денешься. Но разрыв нынешних детей с их молодыми родителями представляется мне не таким огромным, как принято говорить. Другое дело, что детей нередко гораздо больше окружают (и пытаются на них влиять) люди, которые значительно старше их родителей: педагоги, библиотекари, бабушки и дедушки. Сравните возраст родителей нынешних пятиклассников и средний возраст учителей этого звена. Вот по сравнению с этими «группами влияния» нынешние дети живут совсем в ином мире и разрыв с ними куда больше, чем, например, между нами – поколением 50–60-летних и нашими учителями. Вот тут-то и начинается паника: ах, они с другой планеты! Да, с другой. Ну так давайте будем разбираться в том, как они понимают мир, а не загонять их в свое понимание.
Что же касается погружения детей в компьютерный мир, то он есть, он практически часть жизни, но, на мой взгляд, это вовсе не означает, что дети не будут читать. Они будут читать по-другому, другое, но это не будет означать, что они совсем не читают. В конце концов, человечество пока еще хранит львиную долю серьезной информации, даже новейшей, в текстовом виде. И неважно, в цифровом формате этот текст или на бумаге, гипертекст с инфографикой или просто буквы.
Заставлять бессмысленно, это правда. Но штука в том, что это всегда было бессмысленно. Если весь наш класс был обязан прочитать «Онегина» в одно время, что – ВСЕ в самом деле читали? Да не читали! И не только «Онегина», но и ничего другого. Только вместо компьютера был футбол во дворе и иные развлечения, к чтению отношения не имеющие. А кто читал – тот читал.
– Снова хочу процитировать Анну Варга: «Дети – это маленькие марсиане, сегодня именно они идут на острие прогресса, поэтому мир должен приспособиться под них. Сейчас предыдущие поколения ничего не могут дать последующим… Тип культуры изменился, и наши знания детям не пригодятся». Но мы ведь не только знания передаем…
Я бы так категорично не утверждала. Во-первых, любой ученый вам скажет, что новые знания базируются на старых, а их кто-то должен передавать. Изменился тип связей между людьми, способы общения и передачи информации, и научной, и личной. Это да. А «наши знания» – это что? Если мы имеем в виду способы обучения, то – ДА, они устарели. Чтобы говорить с новыми детьми по-новому, нужно менять не технику в школе, а способ мышления учителей и чиновников от образования. И многие страны это успешно делают. А общий культурный слой, который передает старшее поколение младшему, по- моему, не зависит от «навороченных» компьютеров и способности детей все найти в сети в три секунды. Культурный слой – не справочник. Это про другое. Про способность мыслить самостоятельно. Вот это без культурного слоя никак не вырастет. И при чем тут, скажите, способы передачи информации?
– Я согласна с Анной в том, что родитель – это тот, «кто может приласкать, утешить, поддержать. В интернете ребенок этого не найдет». Семья – эмоциональная опора, которая важна для ребенка. В этом плане образцом для подражания всем родителям может служить семья героини Вашей книги «Сахарный ребенок» Стеллы Нудольской. Как, по- Вашему, в чем сила этой семьи?
Сила этой семьи, как и многих других интеллигентных семей, в том, что культурный слой – это не просто куча знаний в голове, а желание и способность эти знания прожить, обдумать, как-то осмысленно выстроить свою линию поведения в жизни. Они и дают силы остаться человеком в нечеловеческих условиях. Чем больше человек в жизни узнал, прожил и продумал, тем самостоятельнее и свободнее его мышление. С узким кругозором свобода мышления ниоткуда не возьмется. И кстати хочу сказать, что именно идея о культуре, которая дает силы выстоять в испытаниях, в свое время так зацепила издательство «КомпасГид», что оно решилось издать повесть никому не известного автора, да еще на такую трудную тему. И вообще, литература кое-что может сделать в плане развития душевных сил человека и его способности мыслить. В повести об этом много сказано.
– Евгений Ямбург посвятил Вашей книге статью «Нужно ли рассказывать детям о мрачных страницах нашей истории?» (http: //1001. ru/articles/ post/24190). В ней он пишет: «… зачем и для чего в конечном итоге человеку нужна культура? На этот вопрос в свое время исчерпывающий ответ дал будущий знаток детских душ, на чьих стихах воспитаны поколения малышей, К.И. Чуковский: «Культура нужна для того, чтобы было чем дышать, когда тебя повалили на спину, положили на лицо подушку, усевшись на нее огромным задом…»
Смольный институт, владение пятью языками, глубокие и разнообразные знания в области литературы, искусства – таков багаж у мамы Вашей героини. Далеко не каждый родитель обладает аналогичным. Сегодня в чести не «физики» и «лирики», а «потребители», то есть, с моей точки зрения, «митрофанушки» («А географию зачем учить, из- возчик сам довезет?» Только теперь вместо извозчика навигатор). На что опираться современным родителям?
В Вашем длинном вопросе заложен ответ. Его сформулировали Чуковский и Ямбург. Я его даже выделила курсивом. Что еще вы хотите услышать?
««Сегодня в чести… митрофанушки» – у кого, простите, они в чести? Мне кажется, это просто очередное клише. Не у всех же, раз мы, например, с вами говорим сейчас о культуре. И, кстати, у огромного количества людей сейчас в чести именно образование. Очень трудно попасть в хорошую сильную школу, где учат думать, в садик, где детей развивают, а не просто кормят, выгуливают и натаскивают на школу.
Митрофанушки были и будут всегда. Почему бы иначе Фонвизину понадобилось создавать такой образ, оказавшийся практически вечным? Кто хочет ориентироваться на них – может не напрягаться, их дети читать не станут, как не читают они сами. Остальные будут ориентироваться на то, что их дети должны быть образованны лучше родителей или, по крайней мере, не хуже, чтобы справляться с той жизнью, в которой родителей – защитников и помощников – уже может не быть. А это без усилий не дается. Если родители сами не учатся и не читают, то их дети этого делать не станут. Вот такой простой ориентир.
– История повседневности в наше время привлекает все большее внимание исследователей. В вышеупомянутой статье Евгений Ямбург пишет о роли литературы нон-фикшн, которая дает представление о мыслях, чаяниях и чувствах обычных людей в их повседневной жизни. Хотя «Сахарный ребенок» в аннотации назван «подростковым романом» и на- писана книга со слов героини Стеллы Нудольской, которая хранила эти события в своей памяти (а память ведь может и подвести), книге доверяешь. В ней много деталей, которые характеризуют быт, отношения между людьми, дух времени, которые невозможно придумать, а можно только отразить. Здесь, на мой взгляд, Ваша явная заслуга. Ведь как настоящий редактор Вы искали подтверждения фактам, о которых Стелла рассказывала мало или упоминала вскользь. Расскажите о своих поисках и находках.
 Поиски и находки в работе над такой книгой – тема для отдельной книги. Конечно, основа по- вести, как всякие мемуары, – весьма субъективна. Приходилось много работать с историческими документами, с другими мемуарами, особенно касательно бытовой истории, проверять буквально все. Это очень интересная часть работы, но пересказать ее вот так в двух словах невозможно.
– Советский писатель-фантаст Иван Ефремов писал: «Все разрушения империй, государств и других политических организаций происходят через утерю нравственности». Он считал, что «взрыв безнравственности гораздо опаснее ядерной войны», потому что ведет к саморазрушению. Как предотвратить этот «взрыв безнравственности»?
Я бы поспорила с формулировкой причин разрушения империй, потому что любое государство как институт не может быть нравственным по факту самого устройства. Так что разрушение государств, мне кажется, – не от безнравственности. Наоборот: безнравственность массы людей – первый признак, что «неладно что-то в нашем королевстве». Вопрос: «Как предотвратить взрыв безнравственности?» – сродни вопросу: «Как улучшить Вселенную и ее окрестности?»
Всеобщая искренняя нравственность – утопия. Нравственность в человеке держится на двух вещах: общей культуре и законах, которые действуют для всех. Как только одно звено выпадает – начинается «распад империй». Мне кажется, что из истории великих империй напрашивается именно такой вывод, но я не историк… так что это только, как пишут в интернете, ИМХО. Я вычитала где-то, пока работала над книгой, интересное исследование (не помню, чье – увы!): в жестоких условиях сталинских лагерей или войны лучше выживали не крепкие крестьяне и работяги с железными мускулами, а «хлипкая» интеллигенция с высоким уровнем интеллекта. Парадокс? Да нет, думаю, это как раз к вопросу о нравственности, силе и государстве. Об этом уже все сказано в статье Ямбурга – что же я буду повторяться.
PS. Так получилось, что одновременно с работой над интервью я прочла «Письма о добром» Дмитрия Лихачева. Вот что он пишет в сорок четвертом письме: «Культура человечества движется вперед не путем перемещения в «пространстве времени», а путем накопления ценностей. Ценности не сменяют друг друга, новые не уничтожают старые (если «старые» действительно настоящие), а, присоединяясь к ста- рым, увеличивает их значимость для сегодняшнего дня. Поэтому ноша культурных ценностей – ноша особого рода. Она не утяжеляет наш шаг вперед, а облегчает». Если бы меня спросили, как донести эту мысль до тех, кто полагает, что «старым» ценностям не место в новом мире, как побудить их сконцентрировать внимание и силы на том, что объединяет поколения, а не разъединяет, я бы сказала: «Дайте им почитать хорошие книги, такие как «Сахарный ребенок» Ольги Константиновны Громовой».
|
