 «В мире человечества есть две категории великих исторических личностей – прославившиеся среди своего народа и своим именем прославившие свой народ», – говорил наш земляк, народный писатель Гафу Каирбеков. Исторический подвиг Ибрая Алтынсарина – это его колокол, разбудивший народ от тяжелого сна своим призывом: «Кел, балалар, окылык». Этот колокол Ибрая воззвал не только к знанию, но и к дружбе, сближению двух великих народов – русского и казахского. Казахский народ испытал много горя и предал земле многих своих героев в борьбе с врагами. Но несравнима борьба с такими врагами, как невежество и темнота, если она усложняется противодействием окружающих, близких и если воин один... Неимоверный груз он взял на свои плечи.
Что мы знаем в наше время об Алтынсарине? У большинства молодежи познания о великом просветителе ограничены, к сожалению, несколькими рассказами из школьной программы и тем, что он открывал первые школы, был учителем, написал пособия, призывал народ к знаниям. Возможно, это связано и с тем, что не было о нем такого фильма, как о Чокане, таких произведений, как об Абае. И не скажешь, что для этого нет материалов. Ведь письма Ибрая Алтынсарина при их тщательном изучении представляют собой одно из самых значительных эпистолярных собраний в казахском литературном наследии. В его письмах, написанных уже более 150 лет назад, но до сих пор не подвергавшихся анализу с точки зрения историко-литературного значения, ставятся и решаются актуальные вопросы общенародного значения. Они представляют собой незаурядное явление и со стороны стиля. Алтынсарин писал на русском языке, и при этом его богатейшими и гибкими средствами казахский автор полно выражает национальное своеобразие своего мастерства. В его стиле с простотой и лаконичностью сочетается эмоциональная насыщенность, ибо он всегда говорит о предметах и явлениях, глубоко интересующих его, как просветителя. Тематика их весьма многообразна, по ним можно судить об общественной и личной жизни просветителя, об отношениях с друзьями, коллегами, начальством. И все же познавательное значение алтынсаринских писем шире, чем их биографическая ценность: в них бьется пульс всей культурной и общественной жизни Казахстана 19 века. Видимо, не родился для Ибрая такой писатель, как Ауэзов для Кунанбаева. Многие труды об Алтынсарине носят научный характер. Это – исследования его педагогической, творческой деятельности. Но, согласитесь, никто еще не смог дать объективную оценку героизму Ибрая Алтынсарина, его мужеству в деле просветительства в реалиях социально-политических условий.
О титаническом труде по организации учебных заведений, подбору кадров, оснащению и снабжению школы, мелочах быта, финансовой отчетности педагога-просветителя, который плюс ко всему этому был чиновником, вынужденным отстаивать свои начинания и улаживать дела вопреки противодействиям, интри- гам, клевете пишет в своем дневнике педагог, лингвист, краевед, общественный деятель Шалабаев В.Е.: «Мы в этом году побывали в Оренбурге (это агитпоезд по местам деятельности просветителя к его 150-летию), устанавливали мемориальную доску на здании школы, где учился Ибрай. Весной побывали в Актюбинске, Иргизе, в прошлом году – в Аркалыке, Амангельды, Тургае; в позапрошлом – близ Кустаная – в Боровском, Семиозерном, Алтынсаринском – на всех видах современных средств передвижения. Уму непостижимо, как перекрывал эти расстояния Ибрай – и по несколько раз! на перекладных. Он открыл около 2-х десятков школ разного типа, преодолевая косность степи, наживая себе врагов, в то же время ломая устои колонизаторского официального режима, обеспечивая вопросы строительства от гвоздя до стекла, организовывая занятия, решая вопросы быта учеников, учителей, выполняя снабженческие функции от бумаги, мела до учебников, творя по ходу и учебники, задачники на обоих языках, размножая их в издательствах Казани, Москвы, Петербурга.
В сущности, выполнил он роль Министерства, Академии педнаук, Учпедгиза, педвузов и педучилищ, Института усовершенствования учителей, обкомов профсоюзов, инспекций и методических разработок, вместе взятых. Немыслимая работа!
... В то же время никому так не перепадало от собственного народа, как ему. Недовольны были родственники, которые считали, что он занимается «непонятным» им делом. Недовольны были муллы, которым он становился поперек горла, как кость.
Недовольны были баи, бии, волостные управители, т.е. «сильные мира сего», что он нарушает их покой и сложившиеся веками устои степи.
Недовольны были родители, от которых отнимали и «увозили» куда-то детей.
Недовольны были административные русские власти.
Находятся неблагодарные и среди современного потомства, оценивающие его значимость с высоты сегодняшнего дня. Именно они больше всего скрыто или плохо прикрыто, а иногда и злобно откровенно говорили: «Это же «нехристь», он крестил казахских детей, он предатель интересов собственного народа и т. п. Больно это…»
Открытие русско-казахских школ, профессиональных училищ, организация учебной деятельности проходила в условиях упорного противостояния представителям колониальной администрации и мусульманского духовенства.
 Ведь не секрет теперь, что вместе с военной, политической и экономической экспансией царская Россия преследовала в Казахстане еще одну цель в осуществлении колонизации, которая возводилась в ранг задачи государственной важности – насильственное обрусение казахов, то есть превращение их в русских по языку, обычаям, вере. Об этом рассказывают архивные документы истории образования ХIХ века, отчеты о народном образовании нашего края. Для достижения указанной цели предполагалось воздействовать на умы коренного населения, чтобы сделать из инородцев преданных людей в этой отдаленной окраине империи. Отсюда вытекали определенные выгоды. С одной стороны, для русского чиновника не возникало необходимости знать язык киргизов, их обычаи, традиции, к тому же он и не утруждал себя в этом деле. С другой стороны, киргиз, научившись русскому языку, впервые получал «правильные сведения о русском Государстве, о русском народе и распространял полученные знания среди своих соплеменников». И это подтверждается доводами, предлагаемыми русификаторами-мисси- онерами: «...в понятие обрусение входит: и русский язык, и русский быт, и русский суд и все прочее русское, не исключая веры, – словом, русский дух». Видное место в стремлении достичь нужных результатов отводилось школе с преподаванием русского языка. Ибрай Алтынсарин под русским образованием имел в виду не обращение в русскую веру, а педагогическую систему, основанную на идеях русской педагогики Ушинского, Каменева, Бунакова, Толстого, примененных в казахских условиях. Великий казахский просветитель «русско-туземные» школы, призванные быть орудием русификаторской политики, превратил в национально-образовательные очаги! Чтобы претворить в жизнь свои намерения, Алтынсарину пришлось преодолеть огромные трудности, так как создавать школы ему пришлось, по его выражению, на «гладком месте». И. Алтынсарин знал, что ему нечего надеяться на содействие властей, но не падал духом. Перед ним стояла задача – подготовить в Казахстане образованных людей, которые могли понести идеи просветительства в народ. А создать такие кадры можно было через светские школы. Он ввел преподавание казахского языка в этих школах, не допускал, чтобы казахские ученики молились с русскими детьми или на стол подавалась свинина, боролся против насильственной русификации. Призыв Ибрая Алтынсарина к изучению русского языка, русской культуры ни в коей мере не означал отказа от собственного языка, забвения собственной культуры. В царское время он не мог не считаться с властью и заботился о народе в рамках дозволенного метрополией. Но сколько личного мужества и реальных шагов! Проявляя внешне согласие с условиями, поставленными правительством, внутренне он был верен своей мечте. И смог донести свои идеи образованным людям, ученым Ильминскому, Григорьеву и, благодаря своему таланту, высоким человеческим качествам, убедить в своей правоте. За свою короткую жизнь Алтынсарин ни разу не пошел на сделку с совестью. Он не провел ни одного акта крещения казахских детей, как того требовали законы империи, – после его смерти у него дома был обнаружен целый сундук крестов, не использованных по назначению. И его русские друзья, известные деятели российского просвещения, восхищались его мужеством, невероятными усилиями, энергией, беспрестанным движением его по необъятной степи (это при тогдашних-то средствах передвижения!) для открытия десятков школ.
Чтобы открыть школу в наше время, государство расходует немалые средства, задействуя в этом деле ряд организаций. Невозможно измерить, сколько сил ушло в тех условиях на открытие в степи школ, если учесть, что правительство в них не было заинтересовано. настроения, отчаяние зачастую одинокого в борьбе человека отражают письма. И самое положительное в том, что письма, деловые бумаги, отчеты, написаны на русском языке. Кому на казахском языке в царское время ты откроешь свои чаяния, расскажешь о сметливости, способности, чистоте души своего народа? Как донесешь их чиновникам, имеющим сформировавшееся отношение к непросвещенному на- роду? С огромным трудом Алтынсарину приходилось преодолевать косность царского колонизаторского аппарата, а подчас презрительное отношение чиновников к делу народного образования. С великой горечью не раз констатировал он: «Народ казахский сам по себе представляет благодатную почву для образования, но грустно иногда бывает, как подумаешь о несочувственном отношении к делу «образованных» людей. Мы в этом случае представляемся сиротами, нужда- емся в теплом слове». Поистине героических усилий потребовало от просветителя настойчивое убеждение в правоте своего дела.
«На нашу долю, – писал он, – теперь выпало самое тяжелое, ответственное время, когда все надо еще создавать, вводить эти нововведения в темную среду и освещать ее, насколько хватит у нас сил… Вот таскаюсь по степям, выпрашивая денег у общества и разных общественных, уездных и областных властей». Министерство народного просвещения, принимая и претворяя в жизнь всевозможные правила, уставы, циркуляры, получило и сохранило облик министерства «народного затемнения». На долю «просвещения» царизм тратил ничтожную сумму своего годичного бюджета, от 1 до 2 процентов общего бюджета страны.
Одиночество Алтынсарина в этой борьбе, его неимоверные усилия, страдания, переживания видели царское правительство и соратники, друзья, сородичи. Кто злорадствовал, а кто сопереживал, худшие ставили препоны, лучшие старались помочь. Его недоброжелатели, видя его упорство, разжигали распри среди сородичей, поддерживали клеветников.
Возвращаясь к письмам, мы отчетливо видим тесную связь Алтынсарина с родным народом, уважение и любовь к степнякам и, с другой стороны, отчужденность от байских кругов, связанных с царским чиновничье-колонизаторским аппаратом. Алтынсарин счастлив служить народу, но не желает превратиться в исполнителя воли его угнетателей. Возмущением несправедливостью, мародерством и произволом, чинимыми колониальными властями, местными богатеями, безысходной печалью, разочарованием полны некоторые строки к Н.И. Ильминскому: «По долгу службы я имею частые столкновения с киргизами, из числа коих есть здесь родные мои. Знаю о них очень много и очень многих от души ненавижу. В тайной немилости моей находятся должностные лица в Орде. Они бесчеловечно, бессовестно грабят и обирают киргиз – бедных, беззащитных…»
В письмах, адресованных друзьям, читатель видит глубину души, открытость, доброту, сострадание, сочувствие, переживание за свой народ и за народное образование первого народного учителя. Алтынсарина глубоко волнуют школьные проблемы, создание всех условий для учащихся, проблемы хороших, грамотных учителей, проблемы, связанные с учебниками, письма его пронизаны любовью к детям.
В деле открытия светских школ Алтынсарин часто обращался к Н.И. Ильминскому за советом и поддержкой перед местной царской администрацией. Н.И. Ильминский – весьма неоднозначная фигура своего времени. С одной стороны, он поборник миссионерской политики самодержавия: «Обрусение инородцев и совершенное слияние их с русскими по вере и языку – вот конечная цель, к которой должна стремиться система инородческого образования в крае». С другой – вдохновитель светского образования, в этой связи уместно привести выдержку из его письма: «Против инородческого образования воздвигается издавна, и чем дальше, тем больше, вражда и брань с разных сторон и разного содержания. Есть люди, которые почти ждут моей смерти, полагая, что я единственная опора и защита инородцев». Н.И. Ильминский пользовался авторитетом и влиянием духовных ведомств на среду высокопоставленных царских сановников. К тому же он был человеком обаятельным, добрым, высокоэрудированным. Ибрай Алтынсарин был очень откровенен в корреспонденции с Ильминским, поэтому служебные письма носят доверительный характер. В ответных строках от Ильминского мы находим: «Признаюсь Вам по секрету, мое сердце отдано казахам…» Или: «Душа моя, Ибраш». В одном письме Алтынсарин просит его «…уделить в своем добром сердце местечко и на киргизское образование». В другом письме он неоднократно указывает на простоту и доброту казахов: «Киргизы – народ простой, но мы и в простоте находим доброго. Печатные слова некоторых умнейших, что киргиз – колотырник, киргиз кровожаден, останутся навсегда только безжизненным печатным словом. А Вы, три года скитавшиеся по Ордынской степи, я уверен, скажете: киргизы – народ сметливый, умный, способный, но необразованный».
Все эти и многие другие факты опровергают ошибочное мнение о том, что Алтынсарин будто бы стоял близко к миссионерам, что Н. Ильминский, якобы, был его духовным наставником. Уроком дружбы вели- кого казахского педагога с русским ученым-востоковедом является то, что он, не принимая миссионерских взглядов последнего, тесно сотрудничал в общем деле просветительства. Алтынсарин умел уважать друга, видеть человека неодносторонне, считая вовсе не обязательным разделять его идеологию.
Стремление просветителя учить детей казахов таким образом, чтобы они могли быть полезными своему народу и приобщиться к достижениям земледелия, промышленности, встретили сопротивление с двух сторон. Царская администрация была заинтересована в подготовке нижнего звена чиновников из местного населения, способных вести делопроизводстве на русском языке, быть писарями, переводчиками. Поэтому она не противодействовала инициативе Алтынсарина по обучению детей казахов русскому языку, но поддержки идее широкого образования не оказывала никакой. С другой стороны, местное духовенство противодействовало новшествам Ибрая, стараясь внушить, что он, якобы, хочет крестить казахских детей и подготовить их к солдатской службе в русской армии. Алтынсарин, действительно, выступал против невежества, суеверия, замыкания в рамках устаревшего кочевого быта и тех служителей культа, которые ислам использовали в корыстных целях и даже в интересах имперской идеологии, согласно которой, «следуя Магомету, будьте слугами белого царя». Мусульманское духовенство видело в Алтынсарине вероотступника и опаснейшего противника, который, в свою очередь, с едкой иронией, метко и сатирически высмеивал показное благолепие, алчность и мракобесие «татарского фанатизма». Своими выступлениями Алтынсарин восстановил против себя всю местную казахскую аристократию, включая своих родственников.
Среди сородичей моих нашлись враги,
Их зависть заедает, и вот они меня порочат:
Клевещут, будто я крещен и крест ношу;
Невежество ведет к ужасным заблуждениям.
…Моя вина лишь в том, что их детей учу! – писал с горечью Алтынсарин.
 Существенным элементом мировоззрения просветителя является собственная трактовка им ислама, о чем можно судить по тому, что он составил учебник по исламу «Шариат-ул ислам» («Мусулманшылык туткасы»). Это доказывает, что Алтынсарин никогда не являлся противником ислама, как однобоко пытались выставить его советские идеологи. В его книге содержатся все основные положения ислама мазхаба имама Агзама Абу Ханифы, написанные для народа доступным языком. И. Алтынсарин пишет: «Быть мусульманином – это не только одеваться в мусульманскую одежду или находиться среди них. Вначале нужно быть верующим, понять, что такое вера...». Он призывает знать обязанности мусульманина, религию, веру. Быть верующим – это главная обязанность мусульманина. Казахский просветитель начинал и оканчивал любое дело именем Аллаха.
Алтынсарин, еще работая учителем, все больше и больше убеждался в необходимости народного образования, но и здесь его одолевали сомнения. Он опасался, что выпускники, «не вынеся с собой из учения в школе ни порядочного образования, ни хорошего понятия… гордо вступят в степь и, показывая себя многознающим человеком, больше законщиком, в чем не будут сомневаться казахи, они употребят во зло свое маленькое знание, станут безжалостными обидчиками казахов же». Он придавал огромное значение нравственно-воспитательной роли школы, следуя здесь за В.Г. Белинским, который писал, что первоначальное воспитание должно видеть в ребенке «не чиновника, не поэта, не ремесленника, но человека».
19 января 1861 года он писал из оренбургского управления Ильминскому: «С киргизами мне здесь просто раздолье, конечно, но мне теперь чувствуется необходимость русского общества, в кругу которого я продолжал бы практиковаться русским языком, чтоб не забыть, что и знал… Киргизы на меня имеют много надежды; в особенности почетные, предъявляя мне свои намерения отдавать своих детей в заведение, покорнейше просят меня научить их, прежде всего, государственным законам, верно с тем намерением, чтобы после из них вывести законников, следовательно, кляузников. Вот куда у них глаза глядят».
«Грамотность пришла в степи, чтобы увеличить число кляуз», – писал тогда Валиханов, имея в виду чудовищную бумажную возню, возникавшую вокруг тех или иных оплачиваемых царской Россией государственных постов – от вельможных до низовых.
Постоянно находясь на службе в царской администрации, Алтынсарин боролся со злоупотреблением баев, пытался пресечь родовую вражду, подкупы. Близкие родственники, претенденты на место волостного управителя не раз подавали жалобы военному губернатору и даже министру внутренних дел, обвиняя его в нарушении правил выборов, предусмотренных Временным положением 1868 г. При выборах он пытался практически повлиять на успех справедливого решения. Они добивались отстранения Алтынсарина от службы в военном управлении, строчили на него ложные доносы, плели сеть гнусных интриг, всячески пытаясь его очернить и скомпрометировать. Генерал Проценко даже решил его привлечь к ответственности и придать суду, избрав повод о якобы зря расходуемых деньгах на школы. Об этом свидетельствует доклад попечителя Михайлова, находящийся в фондах мемориального музея И. Алтынсарина. Он выполнен на десяти страницах.
 Ибрая Алтынсарина вызвали в Оренбург, что- бы подвергнуть его административной высылке. Если бы не заступничество тогдашнего инспектора Оренбургского учебного округа В.В. Катаринского, высоко ценившего казахского просветителя, поддерживавшего его начинания, Алтынсарину пришлось бы туго. Вниманию читателей представлена выдержка из доклада попечителя Д. Михайлова: «При этом инспектор г. Катаринский узнал, что пока нет даже никакого движения среди Николаевских киргиз в виду означенных выше выборов, и что обвинение г. Алтынсарина в том, что будто кляузные прошения киргизам переписывают ученики Кустанайской киргизской школы, также ничем не подтвердилось при дознании как в самой школе, так и у посторонних. В виду чего он пришел к заключению, что нет никаких оснований переменять местожительство инспектора г. Алтынсарина и что постоянное пребывание его в Кустанае не представляет ничего опасного для спокойствия киргиз во время предстоящих выборов в волостные должности. О вышеизложенном имею честь почтительнейше донести Вашему Превосходительству. Попечитель Д. Михайлов». Администрация края произвела расследование, но, не получив достаточных данных по поводу выдвинутых обвинений, прекратила дело и ограничилась установлением тайной слежки за Алтынсариным.
Много сил и здоровья унесли у Алтынсарина эти интриги. Особенно памятными для него оказались сотни километров пути по повестке губернатора в суровое зимнее время. Он подробно описал поднятую против него кампанию, застрельщиками которой были его собственные братья и муллы-татары. Однако эти нападки не поколебали его решимости. «Я не отступлюсь от своих коренных убеждений и стремления быть полезным своим родичам, насколько хватит моих сил. Дай только бог сил устоять противу человеческих интриг и не умереть с тоски от незаслуженных напастей».
Представители царской власти, недоброжелательно смотревшие на деятельность Ибрая Алтынсарина и подозрительно относившиеся к каждому его шагу, своими придирками отравляли его существование. «Трудна борьба со злом, пустившим уже глубокие корни в казахском народе татарскими нашими «профессорами», но еще труднее и опаснее иметь дело с административными властями, готовыми из-за простого даже каприза погубить честного человека…». Эти строки приведены из письма Ильминскому от 30 сентября 1884 года.
Просветительская деятельность Алтынсарина в значительной мере осложнялась тем, что ему приходилось рассеивать среди степняков недоверие и предубеждения, вызванные насильственной колонизаторской политикой царизма. Вся его жизнь была направлена на стремление пробудить чувство уважения и гуманного отношения к своему народу в условиях откровенного неприятия и пренебрежения к «киргизам». Такая борьба отнимала у Алтынсарина много сил, энергии, здоровья, уйму времени, но ни разу он не свернул с избранного пути, не сложил оружия. Он полагал, что «долг каждого из нас – при- нести посильную лепту на пользу своей Родины». Это сознание всегда вдохновляло Ибрая, заставляло забывать окружающую неприглядную действительность, мелочные дрязги и интриги. Нелегкая жизнь породила его неиссякаемую любовь к народу, он чувствовал силу и величие его, поэтому всю жизнь посвятил просвещению как основе жизни.
И. Алтынсарин гениален своей современностью. «Он был первым апостолом, вышедшем из среды казахов, призывавшим к свету…» – писали местные газеты об Ибрае Алтынсарине после смерти. Ибо свет, зажженный просветителем в степи, был светом не только знаний, но и светом дружбы, кровного родства людей без различия наций. И мы, потомки, не смеем его погасить!
Литература:
1. Архивные материалы Костанайского областного мемориального музея И.Алтынсарина
2. Алтынсарин И. Собрание сочинений в 3-х томах. – Алматы, 1974-1975г.г.
3. Джумагулов К. Ибрай Алтынсарин – поэт, просветитель и деятель культуры. – Алматы, 1978.
4. Ситдыков А.С. Педагогические идеи и просветительская деятельность И. Алтынсарина. – Алма- Ата, 1968.
5. Фетисов. Публицистика Ибрая Алтынсарина. – Москва, 1960.
6. Рукописи дневников В.Е. Шалабаева. – Костанай, 1990-2000 г.г.
7. Альшанова Б.Х. Переписка И. Алтынсарина с русскими демократами, статья. – Костанай, 2002.
8. Интернет. Национальный портал Biografia. KZ 2011г.
|
