От редакции: Предлагаем вашему вниманию материал о последних неделях войны. По определению автора Е.М. Грибановой – это пересказ воспоминаний участников войны, биографий казахстанцев, участвовавших в завершающих сражениях. Многие из них были опубликованы «по горячим следам», почти сразу же после войны, ценность их в том, что записывались, когда события еще не стерлись в памяти фронтовиков. Уважаемые читатели, у Елены Михайловны есть интересная идея: «Если бы я была учителем, я бы дала следующее задание ученикам. По книге «Штурм Берлина» (она издана в 1948 г., в ней собраны воспоминания его участников, и книга есть в интернете) предложила бы найти имена всех казахов, которые там упоминаются, найти по российским сайтам их боевой путь и сделать базу данных: казахи, штурмовавшие Берлин». Если кто-то займется этой темой, напишите в редакцию. Результаты исследований мы с удовольствием опубликуем.
 Проходят годы, и четко очерченные контуры событий, отнесенные их участниками и современниками к великим, начинают размываться, как рисунок на песчаном пляже, смываемый волной. Отдаленным потомкам приходится порой затрачивать немалые усилия, чтобы понять суть подвига их предков. Великая Отечественная война – яркое тому подтверждение. В современном мире трактовка ее результатов стала разменной монетой для политиков, радеющих не за достойную жизнь населения планеты, а за интересы отдельных его привилегированных групп.
Попробуем окунуться в некоторые события последних 17 недель Отечественной войны и взглянуть на них изнутри – глазами военачальников и рядовых бойцов.
1 января 1945 г. приближающаяся победа советского народа ни у кого не вызывала сомнения. Уже летом 1944 г. советские войска вышли на границы Советского Союза и перенесли военные действия за пределы Родины, так как очищение ее от фашистской скверны не позволяли считать войну завершенной. В феврале 1945 г. состоялась Крымская конференция глав правительств СССР, США и Великобритании. Были согласованы планы окончательного разгрома фашистской Германии, намечены принципы послевоенного устройства мира, условия безоговорочной капитуляции Германии. Руководители трех союзных держав заявили: «Нашей непреклонной целью является уничтожение германского милитаризма и нацизма и создания гарантии в том, что Германия никогда больше не будет нарушать мир во всем мире».
Разгром врага между Вислой и Одером.
Гитлеровское руководство не собиралось так просто сдаваться. Им планировалось разгромить англо-американские войска в Арденнах, а затем начать с союзниками СССР сепаратные переговоры. Однако глава правительства Англии обратился к руководству СССР с просьбой ускорить наступление на советско-германском фронте.
Наступление советских войск началось 12 января вместо предполагаемого 20. В операции приняли участие войска 1-го Белорусского фронта под командованием Г. К. Жукова, 1-го Украинского фронта под командованием И.С. Конева, 1-й армии Войска Польского под командованием С.Г. Поплавского.
Противник на этом направлении создал 7 оборонительных рубежей. У немцев насчитывалось 400 тыс. человек, у наступающих всех фронтов – 2,2 млн, у немцев 4 тыс. орудий и минометов, у наступающих – 34,5 тыс., у немцев; – свыше 1100 танков и штурмовых орудий, у наступающих – около 6,5 тыс. танков и самоходных артиллерийских установок (САУ), у врага – до 300 боевых самолетов, у наших – около 4,8 тыс. Преимущество сил было налицо. Операция начиналась войсками под командованием маршала Конева на Сандомирском плацдарме. Задача заключалась в том, чтобы разгромить группировку противника между Вислой и Одером, освободить Польшу и выйти на подступы к Берлину. Плацдарм «являл собой револьвер, нацеленный прямо во вражеское логово». Именно поэтому успех был так важен. Одной из задач также было обойтись «малой кровью». Это требовало выверенных, безошибочных действий.
При подготовке операции с воздуха фотографировались оборонные сооружения противника, отслеживались все изменения в них. Планировалось нанести мощный артиллерийский удар с глубиной поражения до 20 км. Это требовало расчета необходимого количества снарядов, частоту расположения САУ. Наступление сопровождалось и серьезной инженерной подготовкой. На плацдарме было выкопано 1500 км траншей и ходов сообщения, построено 1160 командных и наблюдательных пунктов, подготовлено 11 тыс. артиллерийских и минометных позиций, 10 тыс. землянок и разного рода укрытий, построено заново и отремонтировано 2 тыс. км автомобильных дорог. Через Вислу соорудили 13 мостов и организовали 3 парома для переправ. В целях маскировки было подготовлено 400 макетов танков, 500 макетов автомашин и 1000 макетов пушек. К прорыву готовились все виды войск: артиллерия, пехота, танкисты и авиация, службы ремонта и материально-технического обеспечения.
Как вспоминал позже И.С. Конев, об изменении срока операции ему сообщили 9-го января, и вместо 11 дней на подготовку осталось 3. Но и этих дней хватило, чтобы ее завершить.
Наступление началось в названный срок. Через два дня в операцию включился 1-й Белорусский фронт. Уже за первые 6 дней советские войска прорвали оборону противника на протяжении 500 км и на глубину 120-160 км. 17 января в результате обходного маневра была взята Варшава. В боях за нее участвовало Войско Польское. Красивейший город Европы нацистами фактически был стерт с лица земли. Один из участников освобождения Варшавы через 30 лет опубликовал свои воспоминания о тех событиях: «Страшную картину увидели мы в столице Польши, когда выбили фашистских захватчиков. Сплошные руины и пожарища. Жители ютились в подвалах без топлива, воды, продовольствия…». Чтобы вернуть город к жизни, срочно требовалось восстановить электростанцию. Командование 1-го Белорусского фронта дало задание восстановить комплекс одного турбогенератора к июню 1945 г. Но турбогенератор благодаря советским специалистам дал ток уже 19 апреля!
Но вернемся в январь. 18 числа фронты развернули стремительное преследование противника. В его ходе армии 1-го Белорусского фронта окружили познанскую и шнайдемюльскую группировки противника и 29 января вступили на территорию Германии. Выйдя к Одеру, соединения фронта форсировали реку и захватили плацдармы в районе Кюстрина и Франкфурта.
Алматинец М.Н. Грибанов, размышляя о своем фронтовом прошлом, написал: «Война – это громаднейшее физическое и моральное напряжение, которое настраивает на необходимость не только выжить и победить, но и повседневно, независимо от времени суток, погоды, душевного состояния, условий, находить выход из создавшейся обстановки. Недаром бытовало выражение «солдатская находчивость». Трудности и сложные условия можно было преодолеть только сообща, успех и победа достигались трудом общих усилий, а не одиночек, надежностью товарищей и взаимовыручкой. Беспечности и лени война не прощала, так же как и мародерства ни по отношению к своим, ни по отношению к противникам».
Ниже приведенные отрывки воспоминаний других бойцов подтверждают этот вывод.
Красноармеец А. Корчагин рассказывал: «…И вот Одер, чужой, незнакомый. … Рота переправляется по хрупкому льду, он ломается под тяжестью человека. На том берегу рота заняла оборону. … Вся наша техника оставалась на другом берегу. Переправы не было, и каждый понимал: если не удержимся – погибнем. У ручного пулемета стоял Филипп Черный, юноша из Одесской области, вторым номером – Усманов, из далеких казахских степей. … «Огонь!» – прозвучала команда. Пулемет ударил короткими очередями. … На мгновение затих пулемет – убит пулеметчик. Немцы уже у дамбы. Усманов начинает стрелять, но и он тяжело ранен. Пулемет опять замолкает». Встает другой боец и ведет в атаку своих однополчан. Немцы на некоторое время отступили, но вскоре опять атаковали. Четыре бойца удерживают противника. Но вот «заиграла» «катюша», немцы были отбиты».
Герой Советского Союза старшина П. Чиянев вспоминал: «Сырая низина. Копнешь на два штыка, и уже выступает вода. Полоска шириной в один километр по берегу реки, маленький поселок, домиков пятнадцать, да еще несколько отдельных домиков на совершенно открытой ровной местности; грязь такая, что ноги не вытянешь, – это был плацдарм, за который мы сражались, форсировав Одер в районе городка Ортвиг, северо-западнее Кюстрина. … Когда немецкие танки двинулись на нас из Ортвига, мы не успели еще вырыть ни окопа для орудия, ни ровика для себя. Пришлось работать на голом месте, не имея никакого укрытия от огня, отбиваться и одновременно окапываться». Очень скоро у расчета закончились снаряды, их обещали подвезти только к утру. К счастью, наступила ночь, шел дождь, и немцы не проявляли активности. Расчет – из трех человек. Один шел обогреться в подвале соседнего дома, второй дежурил у орудия, третий, слухач, в метрах двадцати от орудия должен был подать сигнал в случае атаки немецких танков. Ребята стояли или ползли по грязи под дождем, в кромешной тьме, а в мыслях одно: успеют – не успеют подвезти снаряды. Снаряды подвезти успели. 10 дней расчет не менял огневой позиции. Под огнем, не имея возможности как следует окопаться, так как окоп мгновенно заполнялся водой, с периодически прерывающейся связью с тылом, без пищи, бойцы отбивали ежедневно по семь-восемь атак. Через несколько суток наладилась поставка не только снарядов, но и горячей еды, и почты. Письма из дома ребята читали вслух, все вместе, по колено в воде, стряхивая с дорогих листочков землю, постоянно прерываясь, чтобы выскочить к орудию. Расчет выстоял: когда наступление продвинулось дальше, все бойцы были живы.
Преследуя противника на бреславском направлении, бойцы 1-го Украинского фронта развернули борьбу за Верхне-Силезский промышленный район, в котором находились предприятия по добыче угля, производству стали, синтетического горючего и боеприпасов. И.С. Конев вспоминал, что, когда в Ставке Верховного Главнокомандующего обсуждалась стратегия наступления советских войск на Берлин, И.В. Сталин, показывая на карте Верхнюю Силезию, сказал: «Золото!». В связи с нежеланием разрушать предприятия, которые перед войной были захвачены немцами у Польши, было принято решение обойти регион. Наши войска создали угрозу окружения противника, и фашистские войска спешно покинули этот район.
Две армии 1-го Украинского фронта в ходе боев за район 19 января освободили Краков, а 27 заняли Освенцим (в немецких документах Аушвиц), где находился «лагерь смерти». То, что увидели красноармейцы, многие из которых были очевидцами зверств фашистов в родной стране, подвергло их в глубокий шок: через лагерь прошли более 1,5 млн человек, из которых 1,3 млн было убито, в большинстве евреи. История человечества, в которой немало жутких страниц, впервые столкнулась со столь продуманной системой масштабных убийств.
Польшу и Варшаву освобождали Ермек Дурумбетов, Олжабай Темирханов, Байкен Ашимов, впоследствии видный партийно-советский деятель Казахстана, и многие другие казахи.
В начале февраля Висло-Одерская операция завершилась. Враг понес колоссальные потери. Это вынудило немецкое командование перебросить на берлинское направление более 20 дивизий, облегчив ведение военных действий союзникам. Советские войска продвинулись на 500-600 км, в расположение противника был вбит клин, острие которого оказалось в 60 км от Берлина. Тем самым силы гитлеровцев были отвлечены от Арденнской операции, она оказалась для них провальной, как и планы переговоров.
Бывшие союзники Советского Союза высоко оценили результаты Висло-Одерской операции. У. Черчиль в послании И. Сталину от 27 января 1945 г. писал: «Мы очарованы Вашими славными победами над общим врагом и мощными силами, которые Вы выставили против него. Примите нашу самую горячую благодарность и поздравления по случаю исторических подвигов». Даже бывший гитлеровский генерал Меллентин вынужден был признать, что «русское наступление развивалось с невиданной силой и стремительностью… Невозможно описать всего, что произошло между Вислой и Одером в первые месяцы 1945 г. Европа не знала ничего подобного со времени гибели римской империи».
Восточно-Прусская операция
Цель операции состояла в том, чтобы отсечь группу армии «Центр», которая обороняла Восточную Пруссию, от остальных сил немецко-фашистской армии, прижать к морю, расчленить и уничтожить. Планировалось нанести удар в направлении Малва, Мариенбург (Мальборк), и Кенигсберг (Калининград). Регион был насыщен прочными оборонительными сооружениями долговременного типа, десятилетиями возводившимися в Восточной Пруссии. Местность изобиловала озерами и болотами.
 Проведение операции поручалось войскам 2-го Белорусского фронта под командованием К.К. Рокоссовского и 3-го Белорусского фронта под командованием И.Д. Черняховского с привлечением части сил Балтийского флота и авиации.
Войска 3-го Белорусского фронта перешли в наступление 13 января и 26 января подошли к Кенигсбергу, в тот же день часть наших воинских соединений достигла побережья Балтийского моря в районе Эльбинга. Большая часть группы «Центр» была отрезана от основных сил противника. 10 февраля развернулось наступление с целью их ликвидации. К 29 марта в ходе кровопролитных боев 20 дивизий врага перестали существовать. Как только завершилась операция по ликвидации группировки врага юго-западнее Кенигсберга, советское командование усилило войска у этого города и на Земландском полуострове. 6 апреля город был взят, 25 апреля операция завершилась.
В ходе боевых действий в Восточной Пруссии было уничтожено 25 немецких дивизий, а 12 понесли потери от 50% до 75% личного состава.
К.К. Рокоссовский в воспоминаниях писал: «…Командиры и политработники получили категорический наказ: добиваться выполнения задачи с минимальными потерями, беречь каждого человека!» Но война есть война. 18 февраля погиб И.Д. Черняховский. С 21 февраля к командованию фронтом приступил А.М. Василевский. 13 апреля в боях под Кенигсбергом погиб Александр Космодемьянский, брат Зои. 18-летняя девушка-разведчица, замученная фашистами в Подмосковье в декабре 1941 г., стала символом мужества и преданности Родине для многих поколений советских людей.
Жертвы, принесенные советским народом в суровые военные годы, не озлобили советских воинов. «Штурмом ворвались мы в Пруссию, – рассказывал годы спустя гвардии старший сержант запаса Н. Козлов. – Мы увидели там мощные укрепления. По всей Пруссии железно-кирпичные доты, чуть ли не каждый дом приспособлен к обороне. Но ничто не смогло сдержать наших войск. На советской земле гитлеровцы все вокруг жгли, разрушали, убивали, и каждый из нас это прекрасно помнил. Фашисты сеяли ветер, и вот теперь на их головы обрушилась страшная буря. Тысячи вояк из разбитых немецких дивизий выходили с белыми флагами и сдавались в плен. И вот мы в разрушенном Кенигсберге. Из щелей и подвалов выползают голодные дети. Разведчик моего взвода Иван Сальников был человеком бесстрашным, суровым. Он не раз смотрел смерти в лицо и к врагу пощады не знал. Но, увидев голодных немецких ребятишек, нахмурился, молча снял вещмешок. Иван Гаврилович вынул солдатскую пайку хлеба, разделил и подал каждому мальцу по кусочку: «Давай кушай!» Детишки дрожащими руками хватали хлеб и тут же принимались есть. Несколько мальчишек встали на колени перед русским солдатом и принялись его благодарить. Иван Гаврилович тотчас поднял их. Дети не поняли, что говорил наш солдат, но безошибочно почувствовали в нем друга. Некоторые бросились к свои матерям, чтобы порадовать их драгоценным куском русского хлеба».
В Восточной Пруссии воевало немало казахстанцев: Герои Советского Союза, летчики, уроженцы Костанайской области украинец Леонид Беда и русский Иван Павлов, казахи Тлеубай Аубакиров и Сейткасым Боранкулов, целинник в послевоенные годы еврей Бертран Рубинштейн. Они не только дожили до Победы, но и состоялись в мирной жизни.
Разгром противника в Восточной Померании и Силезии
После форсирования Одера советское командование отдало приказ о подготовке наступления на Берлин. Начало его планировалось на февраль. Однако враг не собирался так просто сдаваться. Для прикрытия собственно берлинского направления немцами была создана группа армий «Висла». Боевой ее состав увеличился с 20 до 40 дивизий. Новое пополнение прибыло и в войска, оборонявшие западный берег Одера. К февралю 1945 г. общее количество фашистско-немецких войск на советско-германском фронте достигло 196 дивизий и 23 бригад. Командование врага ставило не только оборонительную задачу, планировалось выбить советские войска с занятых ими плацдармов на территории Германии. Их силы сосредотачивались в Восточной Померании и в Венгрии.
Для советских войск сложность заключалась в проблеме, хорошо известной во все времена всем армиям мира, воевавшим на территории противника: тылы фронтов отстали от стремительно наступающих армий.
 Разгром врага осуществляли войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов при содействии сил Балтийского флота. 10 февраля, без какой-либо паузы после предыдущей операции, соединения 2-го Белорусского фронта перешли в наступление. За 10 дней советские войска продвинулись вглубь на 40-60 км. Стремительные удары наступающих дезорганизовали противника. По воспоминаниям гитлеровского генерала Бутлара «войска отступали в страшном беспорядке, часто смешиваясь с колоннами беженцев». 5 марта советские войска вышли к побережью Балтийского моря в районе Кезлина (Кошалина) и Кольберга (Колобжега), разделив восточно-померанскую группировку на две части. В этих боях участвовала одна из бригад Войска Польского.
Нижне-Силезская операция завершилась 24 февраля. Затем была проведена Верхне-Силезская операция, начавшаяся 15 марта в районе Оппелля. Она завершилась к 31 марта.
На названном направлении воевала стрелковая рота, в состав которой входил и уроженец СевероКазахстанской области Тушкен Мухамеджанов. В мартовских боях 1945 г. он вынужден был принять на себя командование этим подразделением и грамотно руководил боевыми действиями воинов. В боях 14 марта 1945 г. на подступах к городу Гдыня (Польша) он вновь показал образцы умелого командования ротой. При прорыве обороны противника рота под сильным артиллерийско-минометным огнем залегла. Но лейтенант Мухамеджанов поднял бойцов в атаку и лично вместе с ними вступил в рукопашную схватку с фашистами. 27 марта рота при взятии Грабау разгромила превосходящие силы противника. Бойцы уничтожили 30 солдат и офицеров, захватили 3 орудия, 3 паровоза, 120 вагонов. Руководство полка представило Мухамеджанова в ордену Красной звезды. Но командование решило иначе: Тушкена наградили орденом «Александра Невского», которым, как правило, награждался высший командный состав.
Среди тех, кто участвовал в этих операциях, был и Хамит Кобиков. Во время форсирования Одера и взятия города Оппель Кобиков скрытно, на плоту перебрался на вражеский берег и незаметно для врага под мостом установил свое 76-миллиметровое орудие. Когда началась артподготовка, он уничтожил 2 танка и самоходное орудие, 35 солдат и офицеров противника, тем самым обеспечил переход без потерь наших войск через Одер и их дальнейшее продви- жение вглубь фашистской Германии. За этот подвиг Хамиту Кобикову было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Советскими войсками с 10 февраля по 4 апреля было захвачено в плен 63 тыс. немецких солдат и офицеров, 680 танков и штурмовых орудий, 3470 орудий и минометов, 430 самолетов, большое количество складов и 50 строящихся подводных лодок.
После этих боев началась перегруппировка войск в районе Штеттина. За этой простой и, кажется, малозначимой фразой стоит колоссальная работа всех воинов советской армии: от командующего фронтом до рядовых материально-технических частей, обслуживавших сражавшихся бойцов. Чтобы быстро перебросить войска на рубеж, с которого планировалось наступление, необходимо было тщательно все продумать, чтобы никакие заминки не помешали маневру. Как вспоминал Рокоссовский, командующий 2-м Белорусским фронтом: «Только вчера войска наступали на восток, а сейчас им нужно было повернуть на запад и форсированным маршем преодолеть 300-350 км по местам, где только что закончились ожесточенные сражения, где еще не рассеялся дым пожарищ, а работы по расчистки дорог и восстановлению переправ через многочисленные реки, речки и каналы только начались. На железных дорогах не хватало подвижного состава, а полотно и мосты были в таком состоянии, что поезда тащились со скоростью пешехода. И вот в таких условиях надо было передислоцировать сотни тысяч людей, тысячи орудий, перевести десятки тысяч тонн боеприпасов и уйму дорогого имущества». В апреле бои велись в Карпатах, на подступах к Моравска-Остраве, в южных районах Чехословакии. В этих боях плечом к плечу с советскими воинами сражались чехословацкие и румынские соединения. В апреле были освобождены Братислава и Брно.
От Будапешта к Вене
 На территории Венгрии бои велись уже в сентябре 1944 г. Ожесточенная битва за Будапешт развернулась в январе. Но справиться с советскими войсками враг не смог. Вот как эти бои запечатлела память алматинца Б.Л. Дуброва: «[…]я и попал на 3-й Украинский фронт под Будапешт. Здесь мы вступили в первый бой, это произошло под селением Мор на рассвете. Стояла середина марта. Мы прошли маршем от города Надькереш, хорошенький такой веселый городок. С вечера заняли рубежи и ждали команду: «В атаку!» А земля раскисшая, слякоть неимоверная! Помню рассветную дымку. Тишина такая, как будто само время остановилось, а потом началось непостижимое что-то. Артподготовка. Земля дыбом встала. Бьют дальнобойные, «катюши», визжат через наши головы. Потом перенесли фронт огня в глубь позиции противника, тут-то мы и пошли в атаку. Забыть не могу первого убитого немца, не знаю, кто его убил, но до сих пор стоит он у меня перед глазами… Танки, которые были нам приданы, забуксовали в слякоти. Они не столько помогли нам, сколько задержали продвижение пехоты вперед. К тому же вокруг сплошные перелески, танкам не развернуться. Я не помню подробностей боя. Все слилось в сплошной гул, суматошное и, как мне казалось, безрассудное движение, которое, наверное, подчинялось командам сверху и чьему-то тщательно продуманному плану. Во всяком случае, на какое-то время мы двигались дальше почти безостановочно. Затем форсировали реку Раба, вели бои за города Секешфехервар, Папа. Помнится, еще в училище под Ташкентом я писал родителям: «Быстрее бы на фронт!». Ночные тревоги, нескончаемые полевые учения под Ташкентом напрочь выматывали, казались бессмысленными, им не было видно конца и края. Теперь, когда мы были задействованы, хотя бы исчезало ощущение бессмысленности совершаемых усилий. И хотя мы мало что понимали в происходящем, но было ясно одно: мы делаем ту главную работу войны, к которой нас так долго и настойчиво готовили».
В боях за Будапешт участвовал и уроженец Алма-Атинской области танкист, механик-водитель Заманбек Батталханов.
Потерпев полную неудачу при первых двух попытках прорваться к своей будапештской группировке, немецко-фашистское командование приступило к подготовке нового удара. В районе озера Балатон гитлеровцы сосредоточили крупную группировку войск, переброшенную с западного фронта. 6 марта гитлеровцы перешли в контрнаступление с целью разгромить войска 3-го Украинского фронта и выйти к Дунаю. После ожесточенных боев и больших потерь стала очевидной невозможность реализации планов противника. Сложившаяся ситуация привела к резкому ухудшению морального состояния немецко-фашистских войск. Не давая противнику привести свои войска в порядок и закрепиться, 3-й и 2-й Украинские фронты 16 марта перешли в наступление на венском направлении. Их поддержала Дунайская военная флотилия. В операции участвовала 1-я болгарская армия. 4 апреля Венгрия была освобождена. В этот же день военные действия перешли на территорию Австрии, и 13 апреля советские войска были в ее столице.
Эти операции дали возможность союзникам окружить рурскую группировку гитлеровцев. В середине апреля передовые американские части вышли к Эльбе.
Штурм Берлина
На берлинском направлении командование немецких войск сосредоточило около 1 млн человек, свыше 10 тыс. орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий, 3300 боевых самолетов. Вся местность между Одером и Берлином была прикрыта многочисленными оборонительными сооружениями. Населенные пункты и отдельно стоящие дома враг подготовил для длительной обороны, а на подступах к ним установил противотанковые мины и надолбы. Под Берлином гитлеровцы сосредоточили сильную авиацию и соединения противовоздушной обороны. Для наступления на берлинском направлении советское командование сосредоточило 2,5 млн человек, более 42 тыс. орудий и минометов, свыше 6,2 тыс. танков и САУ, 8300 боевых самолетов, в том числе 800 самолетов авиации дальнего действия.
План операции заключался в том, чтобы на широком фронте нанести несколько мощных ударов, расчленить берлинскую группировку противника, окружить ее и уничтожить по частям. Операция поручалась фронтам 1-му, 2-му Белорусским (командующие К.Г. Жуков, К.К. Рокоссовский), 1-му Украинскому (командующий И.С. Конев). Штурм цитадели фашизма начался 16 апреля.
Во всех воспоминаниях участников операций, предшествующих штурму Берлина, не говоря уж о тех, кто его штурмовал, отражается нетерпение советских бойцов: быстрей, вперед, к Берлину! Его взятие означало конец войне. Успешные боевые операции на территории противника способствовали подъему духа солдат. Его поддерживали и листовки-молнии «Передай по цепи», которые постоянно готовились армейскими политотделами. Их бланки были заготовлены заранее: в бланк от руки вписывался текст и распространялся среди сражавшихся. Но стремительность наступления не всегда позволяла выполнить и эту работу. Генерал-лейтенат Ф. Лисицын рассказывал о голосовых сообщениях: «Пять бойцов роты старшего лейтенанта Куликова на пути к Берлину захватили немецкий хутор и взяли здесь в плен восемь гитлеровцев. Правофланговый в цепи агитатор Андрианов передал об этом своему соседу, назвал фамилии героев и крикнул: «Слава храбрым! Вперед, друзья!» Слова агитатора стали передаваться от бойца к бойцу по цепи. Через две-три минуты вся рота знала о славном деле пяти храбрецов. […]
Огромное мобилизующее значение имел красный флаг.
– Товарищ Сталин на карте передвигает красные флажки, намечая нам путь вперед, – говорили бойцы, – а мы будем передвигать флажки прямо на местности, на немецкой земле, от рубежа к рубежу, пока не водрузим над Берлином последний флаг – знамя Победы. […]
Пулеметчик Меленчук на подступах к Берлину был смертельно ранен. Он обагрил своей кровью платок и передал его бойцу Ахметилину. – «Донеси, друг, флаг до Берлина и обязательно водрузи его там», – сказал Меленчук. Ахметилин выполнил волю своего боевого товарища. Залитый кровью платок Меленчука все время мелькал впереди подразделения, и, видя его, бойцы еще стремительней шли вперед.
Начало штурма Берлина вспоминал полковник А. Попов: «15 апреля я выехал из штаба фронта, получив приказ отправиться на передовые позиции и проследить артиллерийскую подготовку и атаку пехоты. […] Наблюдательный пункт одной из дивизий генерала-майора Баканова был расположен на западной окраине Ратшток. Сюда я прибыл в 2 часа ночи. […] В 4. 40 все обитатели НП были на ногах. Каждый то и дело посматривал на свои часы, а некоторые офицеры в течение последних 20 минут уже не отрывали взгляда от часов… […]. В 4 часа 57 минут кто-то из офицеров, глубоко вздохнув, сказал: «Осталось три минуты». Где-то справа послышался артиллерийский залп нескольких пушек, который тут же был подхвачен тысячами орудий. […] С наблюдательного пункта прекрасно были видны разрывы артиллерийских снарядов. Сплошное море огня – вот картина, которая представилась мне. Сотрясение воздуха было настолько сильным, что через несколько минут я стал ощущать непрерывные толчки в ушах. […] 30 минут велся действительно ураганный огонь, потом был поднят вертикальный огненный сноп прожектора – сигнал, который означал: прекратить артиллерийскую подготовку и начать сопровождение пехоты огневым валом. Прожекторы, каждый в своем секторе, освещали местность, помогали пехоте и танкам ориентироваться. Но рассмотреть противника и понять, что он делает, было невозможно. Над позициями врага и нашими передовыми частями стояла такая плотная стена пыли и дыма, что рассвет наступил незаметно».
 Дает возможность в общих чертах представить тактику наступления в те дни дневниковая запись от 18 апреля гвардии капитана А. Бронштейна: «Сперва артиллерия прочищала путь пехоте и танкам, затем танки и пехота стремительно бросились вперед, а за ними, на новые огневые, опять двинулась артиллерия. Не успевают пушки как следует развернуться, одна половина расчета их еще окапывает, другая уже посылает снаряды вперед, снова расчищая проходы пехоте, танкам и новым артиллерийским расчетам».
21 апреля под моросящим дождем завязались бои на окраинах Берлина. В город летели снаряды, на которых было написано: «По Берлину, за погибших друзей!», «По фашистскому логову за горе народное». Все батареи облетела листовка «Первый выстрел по Берлину».
Герой Советского Союза капитан А. Лебедев 22 апреля вел бои со своим батальоном в пригороде Берлина. За шесть часов подразделение с непрерывным боем прошло три километра пригородной местности. «До центра Берлина оставалось несколько километров, но те препятствия, которые мы преодолели, казались пустяками в сравнении с тем, что предстояло преодолеть в этом громадном полуразрушенном городе. Я представлял себе все трудности уличных боев в фашистском логове, но то, что ожидало нас на заваленных грудами битого кирпича на улицах Берлина, нельзя было вообразить. Представьте себе на пустыре или в саду огромный четырехугольник, мрачное, похожее на тюрьму здание, пять-шесть этажей, с железобетонными стенами толщиной в два с половиной метра, с окнами, закрытыми массивными броневыми плитами, с многочисленными прорезями бойниц. Это – приспособленное к обороне наземное бомбоубежище. Такие вот крепости в сочетании с полевой обороной в парках, с траншеями, проволочными заграждениями, надолбами или баррикадами на улицах составляли узлы сопротивления, запиравшие все ходы в Берлин».
Младший лейтенант В. Таганцев 23 апреля со своим полком вступил в город. Его группа завязала бои в районе Силезского вокзала. Немцы засели в станционном здании: в окнах – пулеметы, на чердаке – снайперы. Через окна со стороны перрона бойцы ворвались в здание. Гитлеровцы заперлись в некоторых комнатах. Младший лейтенант со своим напарником взломали дверь в одну из них и забросали гранатами противника. В другой за железной дверью строчил пулемет. Пришлось обратиться за помощью к танкистам, которые с первого выстрела убрали пулеметчика. Постепенно бой перешел из здания в тоннель, по которому проходили рельсы узкоколейки. В какой-то конурке горела тусклая лампочка. Как только бойцы приблизились к ней, из двери выглянули две девушки и бросились на шею бойцам. Это были угнанные из Сталинградской области Рая и Маруся.
В тот же день полк, в котором воевал гвардии капитан А. Бронштейн, занял одну из крупнейших детских больниц. В подвалах персонал спрятал детей преимущественно ясельного возраста. «Линия фронта еще проходит по улицам и площадям города. Вот уже несколько дней как больные дети не получают никакого продовольствия, им грозила голодная смерть. Наш командир распорядился обеспечить детей провизией на ближайшие 2-3 недели. Директор больницы тотчас получил для своих питомцев рис, сахар, мясо, хлеб и даже четыре дойные коровы. […] Растерянность и изумление медицинского персонала непередаваемы».
24 апреля наши войска переправились через реку Шпрее, которая, имея высокие каменистые берега, пересекает город, проходя через его центр. Ефрейтор Н. Тереньтев доставлял солдатам горячую пищу. «Наши саперы наводили переправу… […]. Немцы вели огонь по участку переправы. Каждые 3-5 минут разрывался снаряд, а с чердаков дальних зданий велся обстрел берега из крупнокалиберных пулеметов. […] …я и сам понимал, что мою кухню пропустят на противоположный берег в последнюю очередь. Коль так, значит не на переправу надо надеяться, а на самого себя.
Вместе со своим помощником ефрейтором Горюновым я связал пару шпал, спустил их в воду и погрузил на шпалы термоса с пищей. Переправившись вплавь на тот берег, я добрался до минометчиков. Командир роты, старший лейтенант Корнюшин, увидев меня, удивился: «Как ты сюда попал? Ведь переправа еще не наведена». «Так же как и вы, – ответил я. – Мое дело такое: надо людей кормить».
25 апреля войска фронтов, участвовавших в штурме Берлина, соединились на юго-восточной окраине Берлина и рассекли вражескую группировку на две части. 200 тыс. гитлеровцев попали в окружении юго-восточнее Берлина, еще 200 тыс. – в самом Берлине. Бои с окруженными группировками велись ожесточенно. Рукопашные схватки происходили и под землей – в тоннелях метро, в канализационных трубах, в многочисленных подземных ходах. Чем ближе наши части подходили к центру Берлина, тем упорнее становилось сопротивление немцев.
26 апреля старший лейтенант Мартынов в составе своего батальона форсировал Шпрее и расположился у здания берлинской обсерватории. Бойцы переживали, что оказались во втором эшелоне, т.е. вошли в город вслед за другими частями. Ведь каждому мечталось водрузить знамя своей Родины над Рейхстагом. Задачей батальона являлась очистка кварталов от скрывшихся от первого эшелона войск групп противника. «Наступаем безостановочно. У нас уже большой опыт уличных боев… […] Бойцы идут быстро, уверенно, умело маневрируют, когда из зияющих провалов домов вдруг начинают щелкать пули. Нам, связистам, стоит большого физического напряжения обеспечивать в этом непрерывном наступлении постоянную связь между комбатом и ротами. […] За эти дни мы воочию убедились, как важна бесперебойная связь, когда бои ведутся на улицах, да еще застроенных огромными домами. Здесь командиру никакой бинокль не поможет – за развалинами и в дыму пожарищ даже на близком расстоянии нельзя увидеть свои боевые порядки». В этих условиях связистов многократно выручала смекалка. Вот танк на перекрестке развернулся, оборвал линию и утащил метров сто кабеля. Возвращаться за кабелем, чтобы сделать вставку, некогда. Боец увидел провод, свесившийся со столбов городской телефонной сети, и вставка была готова. В другом месте раскромсало провод, лежавший посередине улицы. Перекрестный огонь такой интенсивности, что даже у мыши нет шансов проскочить без вреда для себя. Связист на одной стороне улицы к концу кабеля привязывает кирпич и подает знак товарищу на противоположной стороне: «Лови!». И разрыв ликвидирован. Связь прокладывалась и через канализационные люки, и через чердаки. Случалось пожарные лестницы перебрасывать с крыши на крышу, а на них набрасывать кабель.
 27 апреля батарея старшины Ф. Журавлева получила задачу открыть огонь прямой наводкой по окнам дома, в котором засели немцы, не дававшие штурмовой группе продвигаться вперед. Для выполнения приказа пушки перекатывали через простреливаемую улицу поодиночке, на себе, улучив момент затишья огня противника. Но снаряды быстро закончились, перемещать их таким же способом было невозможно. Тогда бойцы через улицу перебросили веревку, к ней привязали ящики со снарядами, а сидевшие в укрытии на противоположной стороне перетягивали веревку к себе.
28-го батареи сосредоточились на стадионе у аэродрома Темпельхоф. Отсюда подразделение капитана И. Сенча двинулось на штурм Ангальтского вокзала. Улицы то тут, то там были забаррикадированы, саперы не успевали их разбирать, артиллеристы в обгоревших шинелях и с потрескавшимися от жары губами то и дело слезали с лафетов и растаскивали завалы. Гитлеровцы, укрывшиеся в прочных подвалах вокзального здания, ожесточенно сопротивлялись. Без тяжелой артиллерии взять здание не удавалось.
В ночь на 29 апреля орудия 5-ой и 7-ой батарей двинулись к вокзалу. Шел дождь, пожарища медленно гасли. Едкий дым, ночь, воронки – все это замедляло движение орудий. Но к рассвету они были у вокзала и начали наступление. Немцы открыли неистовую стрельбу по артиллеристам. Один за другим погибали бойцы – Дерсалия, Гоца, Иванов, Кутумбаев, Турханов, Пронин, Багнюк, Асарьян, Шлапак, Соловьев. Одно из орудий повреждено, но артмастер Чайников быстро его восстановил. Лейтенант Кожушко сумел разглядеть амбразуру в здании. И туда полетел раскаленный металл. Здание было взято.
В этот же день бои велись уже в кварталах, прилегающих к Рейхстагу. «29 апреля, – вспоминает Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант К. Самсонов, – в десять часов утра мы увидели огромное темное здание. У главного входа висел большой флаг с фашистской свастикой. Среди бойцов прошел шепот: «Рейхстаг». Бойцы бросились в атаку, не дожидаясь команды. С большим напряжением сил немцы были выбиты со своих позиций возле «дома Гиммлера», находившегося недалеко от Рейхстага. Чтобы добраться до рейхстага, необходимо было пересечь площадь, которую из здания обстреливал противник. «Мы двигались скрытно. […] Выбирали подвалы, находили потайные ходы, пробивали проходы в стенах. Мы старались сберечь свои силы для решающего штурма Рейхстага. 30 апреля штурм начался. […] Я никогда не забуду, но не могу передать словами, что я почувствовал и пережил в те минуты, когда мы обратились к бойцам и офицерам – кто желает первым войти в Рейхстаг и водрузить красный флаг? Все в один голос попросили, чтобы послали их. Красный флаг был вручен младшему сержанту Еремину и бойцу Савенкову.
Под прикрытием артиллерии, минометов и автоматов герои поползли к Рейхстагу. До него оставалось метров 150. В это время ранило Еремина, он сделал перевязку и пополз дальше. Немцы, видя белую повязку, стали вести по ней огонь. Тогда Еремин сорвал бинт с головы и вместе с Савенковым побежал к центральному подъезду Рейхстага. Все увидели, как развернулся красный флаг в руках отважных воинов, и сейчас же на площади раздалось могучее красноармейское «ура». Весь батальон пошел в атаку».
В штурме Рейхстага принимал участие и уроженец Костанайской области И.Я. Сьянов, он вспоминал: «Вообще армия подготовила ряд знамен, которые вручила дивизиям, для каждой дивизии свое знамя, для тех дивизий, которые уже приближались к центру Берлина, занумеровали эти знамена. Знамя № 5 дали нашей 150 дивизии с тем условием, что, если мы ворвемся первыми, водружаем его. Когда выяснилась обстановка, командование вручило знамя 756 полку, полк вручил нашему 1 батальону, 1 батальон (уже политработники из дивизии были) вручил 1 ротe. Прикрепили разведчиков к моей 1 роте, своих ребят: Кантария и Егорова. […] Как получилось со знаменем? Как только мы подходим к Рейхстагу, забегаем в коридор, разведчики снимают чехол со знамени и привязывают его к колонне. Затем мы осваиваем второй этаж, они снимают это знамя и выставляют его в окно. […] 30 апреля уже была благодарность Жукова. Он объявил нам благодарность за взятие Рейхстага. Мы ворвались в Рейхстаг уже в начале первого часа.
Знамя переносят на второй этаж. Все это делают Кантария и Егоров. […] Потом нужно сказать, что Рейхстаг горел, часть людей сгорела, часть была ранена, не успели их эвакуировать.
 Когда перенесли знамя на второй этаж, мы стали осваивать третий этаж. Выбили немцев. На третьем этаже громадный бронзовый конь с всадником (когда мы вошли, ценная обстановка вся была вывезена, а скульптуры остались). Кантария и Егоров со знаменем влезают на этого коня. В нем была пробоина. Они вставляют древко знамени в эту пробоину. Впечатление получается такое, будто сидит этот всадник и держит наш флаг. Те, кто наблюдали издали, говорили, что особенно эффектно получилось. Когда дали флаг этому всаднику, тут большой прорыв получился. Потом силы наши еще больше подтянули, и уже позднее до конца мы третий этаж совсем освоили, Кантария и Егоров вынесли знамя на купол главного здания. Частью этот купол был разрушен. Крыша застекленная, скелет был железный. Стекла побиты, они ползли по этому железному скелету. Так посмотреть, как будто бы простые ребята, а храбрость проявили большую, потому что если сорвешься, метров 15 вниз полетишь. И вот они по этой железной решетке пробились и водрузили флаг, его видно было уже во всем Берлине. Нашим частям было видно, что наш флаг уже над Рейхстагом. Флаг водрузили ровно в 14 часов 25 минут 30 апреля 1945 г. […] Бой длился почти до трех часов ночи. К этому времени мы очистили все этажи здания. Все было устлано немецкими трупами. Вид у нас был жуткий. Все черные, в саже. Я потянул полу шинели, чтобы лицо вытереть, но, оказывается, шинель в труху превратилась, вся сгорела. […] Принесли ужин. Мы закусили, и я со своими бойцами вышел к подъезду Рейхстага, расстелил плащ-палатку, повалился на каменные плиты и тут же заснул».
Волею Сталина в историю были внесены имена Егорова и Кантарии. И только через много лет было доказано, что все-таки первыми знамя Победы над Рейхстагом водрузили Р. Кошкарбаев и Г. Булатов.
30 апреля самоубийством покончил жизнь Гитлер. Вновь созданное правительство направило к советскому командованию парламентеров с предложением, подписанным Геббельсом и Борманом, о временном прекращении военных действий в Берлине для создания условий для ведения мирных переговоров. Однако советское военное командование ответило, что прекращение военных действий возможно только при полной капитуляции противника. К 18 часам 1-го мая Геббельс и Борман ответили, что они отклоняют это предложение. Тогда в 18.30 по вражеским войскам в Берлине был нанесен мощный огневой удар. Советские войска возобновили штурм центральной части столицы Германии, который не прекращался и ночью.
Утром 2 мая гарнизон города во главе с начальником обороны генералом Вейдлингом и его штабом прекратил сопротивление и сдался вплен.
Эти немногие сюжеты – лишь слабое отражение тех грандиозных событий 23-х дней штурма столицы фашистской Германии, для воссоздания полномасштабной картины которых понадобится объемное издание в несколько сот листов.
Одновременно с разгромом окруженных группировок в Берлине и юго-восточнее его советские войска выдвигались на запад. 25 апреля в районе Ризы и Торгау советские части встретились с передовыми частями 1-й американской армии. 26 апреля было сломлено и сопротивление врага на нижнем течении Одера. 4-5 мая от противника были очищены острова Воллин, Узедом и Рюгин. 7 мая соединения 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов вышли широким фронтом к Эльбе, где и встретились с американскими войсками. 9 мая наши войска высадились на остров Борнхольм для принятия капитуляции немецко-фашистского гарнизона.
С 16 апреля по 8 мая было взято в плен около 480 тыс. вражеских солдат и офицеров, захвачено 1550 танков, 8600 орудий, 4500 самолетов.
В пригороде Берлина Карлхорсте 8 мая представители немецко-фашистского командования во главе с Кейтелем подписали акт о безоговорочной капитуляции Германии.
На Прагу
Судьба Берлина была очевидна, и немецко-фашистские войска начали прекращать сопротивление на всех фронтах Второй мировой войны. Только в Чехии воинские соединения противника численностью около 1 млн человек отказывались капитулировать, надеясь пробиться на запад и сдаться союзникам. 1-5 мая население ряда городов Чехии и Моравии восстало против оккупантов. 5 мая к ним присоединились жители Праги, восстание приняло общенациональный характер. 6 мая советские войска перешли в наступление в этом районе, на день раньше намеченного срока. В этой операции участвовали три армии 4-го Украинского фронта, 1-я армия Войска Польского, две румынские армии и чехословацкий армейский корпус. К 10 часам утра 9 мая при помощи местного населения полностью очистили Злату Прагу. Алматинец Мухангали Турмагамбетов рассказывал: «В начале мая 1945 г. все уже знали, что приближается День Победы. Но для нас война закончилась лишь 13 мая. В Чехословакии стояли немецкие части, которые хотели сдаться только американцам, поэтому сопротивлялись отчаянно, до последнего. Помню, 12 мая погиб наш командир взвода. Вот обидно! Я все думаю: почему я жив остался? Ведь пройти через такой ад – разве это не подарок судьбы?» Мухангали получил от судьбы и другой подарок: стал участником парада Победы в Москве.
Алматинка А.А. Тихонова в семейном архиве сохранила письмо, адресованное вдове фронтовика, сестре ее бабушки, от подруги Клавы (фамилия не известна) от 21 мая 1945 г.: «В половине дня были уже на территории Чехословакии. С какой радостью население встречало Красную Армию! Все дома украшены национальными и советскими флагами, в окнах – маленькие национальные флажки. На улицах устроены арки из цветов с лозунгами и портретами т. Сталина, одето население в национальные костюмы с цветами и флажками в руках, некоторые выходили встречать за село, а в городах на площадях встречали Красную Армию с оркестрами с радостными криками «Наздар»! («Здравствуйте»!), бросали цветы бойцам, угощали пивом, лимонадом, приглашали кушать. Если остановилась повозка или машина, сейчас же к ней подходили и благодарили: «Спасибо вам, русские, спасибо Красной Армии! Вы спасли нас от немцев, мы вас ждали и очень рады, что вы к нам пришли!».
Заключение.
В ознаменование победы над гитлеровской Германией в Великой Отечественной войне день 9 мая Советским правительством был объявлен днем всенародного торжества, Днем Победы.
На полях войны осталось лежать около миллиона солдат и офицеров, из них 350 тыс. казахов. Всего же насчитывается около 20 млн советских граждан, погибших в годы войны. Это население на оккупированной территории, участники партизанских отрядов и подполья, действовавшего в условиях городов, захваченных фашистами, пленные, угнанные в Германию, беженцы, эвакуированные, население тыла. Это люди, умиравшие не только от пуль врага, но и от голода, холода, инфекций, переутомления. Данные эти до сих пор уточняются. Наверное, мы никогда не узнаем точных цифр. Главный результат этой войны: она продемонстрировала всему миру могучую волю советского многонационального народа к свободному и независимому существованию.
Использованная литература:
1. Белоус С.Г. Память о войне: портреты казахстанцев (Из материалов комиссии по истории Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.)/ Хрестома- тия./ Белоус С. – Алматы: ИП «Балауса», 2019. – 224 с.
2. Великая Отечественная в письмах / Сост. В.Г. Гришин. 2-е изд.. доп. – М.: Политиздат, 1983. – 351 с.
3. Воробьев Ф.Д., Кравцов В.М. Победа Советских Вооруженных сил в Великой Отечественной войне 1941–1945 (краткий очерк). – М.: Воениздат, 1953. – 432 с.
4. Казахстан – Украина: дороги и перекрестки. 1917–2008 гг. Сборник воспоминаний и документов. – Алматы: PrintExpress, 2009. – 320 с. с фотографиями.
5. Конев И.С. Записки командующего фронтом 1943–1945. – М.: Вониздат, 1981. – 620 с. 6. Пламя Победы: в 3-х т. – Алматы: ИД «Колесо», 2015.Т.1 – 412 с. Т.2 – 424 с. Т.3 – 582 с.
7. 50 лет вооруженных сил СССР. – М.: Воениздат, 1968. – 584 с. с фотографиями и илл.
8. Рокоссовский К.К. Солдатский долг. Военные мемуары. – М.: Воениздат, 1968. – 384 с. с порт. иилл.
9. Штурм Берлина. – М.: Воениздат, 1948. – 488 с. с илл
|
